Михайлов Петр Михайлович

Михайлов Петр Михайлович родился в 1923 г. в д. Большое Шигаево ныне Мариинско-Посадского района. Чуваш. Состоял членом КПСС с 1951 г. В мае 1942 г. призван в Красную Армию. Участник Великой Отечественной войны. Воевал в составе 19-й, 17-й гвардейских дивизий и 201-й стрелковой дивизии на Калининском, Ленинградском и 3-м Прибалтийском фронтах. Был пулеметчиком, командиром отделения. Имел ранения. После войны окончил Мариинско-Посадскую двухгодичную лесную школу. В 1949-1981 гг. работал в управлении лесного хозяйства Чувашской АССР, в Первомайском леспромхозе, Вурнарском лесхозе и на Вурнарском химическом заводе. Награжден орденом Отечественной войны II степени, медалями. Живет в пос. Вурнары.

ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО СМЕРТЬЮ

13 августа 1993 г. исполнилось 50 лет со дня моей «смерти» под Смоленском. Об этом мне сообщил Центральный архив Министерства обороны в ответ на запрос о моем участии в боях и ранениях. Это заставило меня вспомнить, что происходило со мной в этот день в далеком 1943 г.

Накануне мы подменили какую-то часть на передовой линии фронта. Готовились к бою. Сзади наших траншей был лес, впереди, в ста метрах, кустарник, там противник.

В 6 утра в лесной глубине заиграла «катюша», ее подхватила вся артиллерия. Воздух вмиг наполнился грохотом выстрелов и взрывов, земля задрожала, посыпались с бруствера комья земли в траншею. Противник сначала отвечал редкими артиллерийскими и минометными залпами, но вскоре замолк. Поле предстоящей атаки покрылось густым едким дымом. Сквозь дым солнце показалось кроваво-красным пятном, продолжалось полчаса.

Взлетели над дымным горизонтом красные ракеты и, догорая, потонули в дыму. Канонада прекратилась, будто выключилась вся военная машина нажатием одной кнопки. Первой на бруствере возникла стройная фигура комбата Шатилова с пистолетом в поднятой руке и автоматом на груди. За ним поднялась вся шеренга солдат и бегом ринулась в атаку. Пока разворачивал пулемет «максим», солдатские спины замелькали впереди. Я оказался один со станковым пулеметом и двумя   коробками   пулеметных   лент.   Идти   было   трудно. «Максим» кувыркался на кочках и воронках. Я его все время ставил на колеса одной рукой и нес патроны другой. Рядом со мной оказался младший лейтенант Коростелев. Он шел с пистолетом в руке и негромко выкрикивал: «Вперед!». Дотащив пулемет до переднего края противника, увидел, что от его траншей остались одни рытвины и вывороченные с корнем кусты. Справа послышались «Ура!» и гранатные хлопки. Наша рота углубилась в кустарник, где трещали автоматные очереди. Мне невозможно было и сунуться туда с пулеметом. Тут я крикнул младшему лейтенанту: «Возьмите, пожалуйста, хоть одну коробку!» Он безоговорочно взял и неотступно шел со мной рядом. Я, несколько облегченный, быстро пошел в обход кустарника слева, чтобы застать уходящих фашистов на открытой местности. Когда кустарник кончился, занял воронку и короткими очередями вел огонь вдоль опушки. Но вот между мной и младшим лейтенантом взорвался снаряд. Второй снаряд взорвался слева. Мелькнула мысль: «Взяли в вилку, третий — мой». Перед глазами возникла мгновенно увеличивающаяся черная точка на сером дымном фоне. Не знаю, какая сила прижала мою голову к земле. В пяти метрах за спиной, пробороздив дернину, взорвался третий снаряд, Я мгновенно стащил пулемет в воронку. Возле меня шлепнулась на землю  конусная  головка  снаряда.   Смерть меня  миновала. Прошло минуты три, следующего выстрела не последовало. Очевидно, враг усмотрел исчезновение пулемета и принял за прямое попадание.

Справа от кустарника начинался овраг, по нему змеилось русло ручья. За оврагом — неубранное ржаное поле. Во ржи показались бегущие фигуры фашистов. Я дал по ним длинную очередь, но попадание было маловероятно. Решил перейти овраг и, выйдя им в тыл, прочесать ржаное поле. Перешел один. Прочесал рожь веерным огнем. Тут послышался гул. Летело 18 фашистских самолетов треугольником. Поравнявшись со мной, ведущий лег на левое крыло и ринулся в пике прямо на меня. Сначала я не поверил, что такая армада ста нет атаковать одиночного пулеметчика, но дальнейшие события заставили убедиться в этом. Я успел залечь в промоину, как в гроб, вверх лицом, и следил за падением бомб. 18 самолетов цепочкой снижались, обстреливая меня из пулемета, и сбрасывали по 5—6 бомб. Надо мной образовалась круговая вереница самолетов. Бомбы падали в нескольких метрах от меня, в кустарнике, рядом прошивали землю очереди из пулеметов. Меня подбрасывало, как в люльке. В воздух взлетали коряги и комья земли,  которые были страшнее самих бомб, они могли завалить меня. Отбомбившись в два захода, армада удалилась. Последний самолет вернулся и обстрелял из пулемета. Но и он промахнулся, только отколол кромку щита пулемета и пробил кожух. Когда вернулся к своим ребятам, старшина сказал: «В рубашке, видно, родился. Мы уж думали, от тебя и мокрого места не осталось».

Решили продолжить продвижение вдоль оврага, чтобы не дать противнику сосредоточиться. Фашисты цеплялись чуть ли не за каждую кочку. То из русла ручья, то из редких кустов раздавались автоматные очереди, близко нас не подпускали, огонь вели не прицельный. Каждый раз приходилось разворачивать пулемет и прочесывать стреляющие объекты. Было ясно, что отступающий противник не многочисленный, техники, кроме малокалиберных минометов, нет.

Овраг нас вел к Днепру, где левый берег покрыт кустарником и образует возвышенность над окружающей местностью. Оттуда раздались минометные выстрелы и пулеметные очереди. Мы со старшиной посоветовались и решили: он с группой стрелков с гранатами пойдет полем в обход, а я с пулеметом и с другой группой стрелков вдоль русла ручья продвинусь так, чтобы вести прицельный огонь по засевшим на склоне оврага фашистам.

Мы приблизились к противнику метров на триста. Я открыл огонь по небольшому участку кустарника. Противник отвечал пулеметным огнем и одиночными выстрелами из миномета. Через минут двадцать в кустарнике раздались взрывы гранат и автоматные очереди. Фашисты стали выбегать на открытое место к берегу Днепра и набегали на мушку пулемета. Человек шесть упало, и все стихло. Мы пришли на то место, откуда противник вел огонь. На небольшом уступе обнаружили обложенное камнями пулеметное гнездо. Старшина ушел влево вдоль берега Днепра, обещав вернуться. Мы остались на месте. Нас было пятеро: из нашего взвода казах Худайбердиев (бывший учитель), узбек Уразбеков, совсем еще молодой, с мальчишеским видом, и еще два парня из другой роты. Все новобранцы, впервые в бою. Я среди них оказался старшим. Каменное гнездо казалось надежным. Погрызли последние сухарики и ждем старшину с остальными ребятами. Солнце на закате. Старшина не появился. Стали вокруг нас падать одиночные мины. Уразбекова ранило в колено. Я его перевязал и отправил обратно вдоль оврага туда, откуда мы начали наступление. Стало понятно, что отсиживаться здесь небезопасно. На том берегу Днепра простирался широкий дол. Чуть правее в реку упирался мыс возвышенности, откуда и прилетели к нам мины. Наш наступательный порыв еще не иссяк. Мы решили перейти на ту сторону Днепра и на мысу занять круговую оборону. Место для этого было удобное.

Днепр здесь не широк. Под прикрытием вечернего тумана мы вошли в реку. Когда выбрались на другой берег, я заметил, что Худайбердиев, ростом ниже меня, едва выкарабкался, станины пулемета нет.

—            Где станина?

Он нахлебался воды, говорить не может, показывает рукой на середину реки. Я нащупал ногами станину и, нырнув, вытащил ее. Правее нас был в разгаре бой. Мы пошли в гору. Шли без шума. Вскоре послышалось металлическое звяканье. Противник близок. На наше счастье, попалась глубокая и обширная воронка от тяжелой бомбы. Четверо поместилось в ней. Я зарядил пулемет и поставил прицел 3 для ведения огня на случай появления противника. Все неусыпно вели круговое наблюдение. На ясном небе появилась луна, ночь была туманная, но светлая. Стало холодно. Мокрая одежда одубела, при движении издавала шуршащий звук. Разговаривали вполголоса. Под утро послышался шорох травы.

Кто идет? Стрелять буду!

Свой!

Из бурьяна поднялся человек в маскировочном халате. Это оказался разведчик из соседней части, который имел задание установить переднюю линию противника. По его словам, мы сидели почти в расположении фашистов. Он посоветовал нам уходить, пока не поздно, иначе нас могут ухлопать свои же.

Уходя, я чувствовал досаду, что покидаем занятую позицию. На рассвете мы без особого труда нашли свой батальон и свою 2-ю роту в лесу, значительно левее того места, откуда пошли в атаку. Поставили пулемет под елку и уснули мертвецким сном.

Солнце поднялось высоко и стало высушивать нашу одежду. Подошел командир роты и спросил, где мы были. Я быстро сориентировался по карте и показал весь путь продвижения и точку, где находились всю ночь. Он покачал головой и сказал:

— Отлично. Вы надежно прикрыли правый фланг батальона. Отдыхайте.

Позднее я узнал, что наш комбат Шатилов хотел представить меня и моих товарищей к награде, но не успел — погиб, подорвавшись на противотанковой мине.

1993 г.

А. П. Петров «Страницы немеркнущей славы».

[ Up ]